Форум

Love kills
Автор: Росомах@
Персонажи: Леся – племянник Элтона Джона., Кевин

Я хочу рассказать вам о большой любви и страшном горе.
Меня зовут Роналд Леголас Элтон Дуайт. Я родился в богатой семье. Мой дядя, Реженалт Дуайт, буквально до потолка прыгал, когда меня принесли к нему в дом.
Я рос в окружении драгоценностей, шелков, цветов и дядиных поклонников и поклонниц. Я был, как говорила бабушка, как две капли воды похож на дядю: те же сухие ломкие рыжие волосы, те же чувствительные пальцы, правда, гораздо длиннее, та же близорукость и та же любовь ко всему яркому и блестящему. Иногда, когда после концертов дядя устраивал фуршеты, я не шёл спать, а оставался с гостями, и молодые люди с накрашенными ресницами млели от восторга, играя со мной. Но после них я часто просыпался от звука плача дяди за стеной. Я заходил и видел, что он сидит на кровати, обливаясь слезами. Тогда я был слишком маленьким, чтобы понять, почему: любовников у него было много, но некого было любить, не оставив после себя даже запаха, молодые люди с накрашенными ресницами уходили, выспавшись, после бурной ночи, а дядя оставался один без сна в холодной постели.

В школу я пошёл в шесть лет. Она находилась в двух шагах от дома, и я ходил пешком, хотя мама настаивала, чтобы дядин шофёр возил меня.
Самым жутким был первый день, когда мне первый и последний раз пришлось произнести своё полное имя целиком. Когда я добрался до части «Леголас», ребята засмеялись, а я заплакал от смущения.
- Как это кратко? – тихо спросила учительница, гладя меня по голове.
- Можно Лас, так меня дядя зовёт, можно Рон, как бабушка, можно Элтон, но это, насколько я знаю, неприлично.
Меня стали звать Лас.

До седьмого класса я ни с кем так и не подружился. Только девчонки заметили, что у меня есть дизайнерский вкус, и стали спрашивать, что им идёт и как им одеваться. Я с огромным удовольствием давал им советы.
В седьмой класс к нам пришёл мальчик. Его звали Кевин. Я был поражён его красотой в самое сердце: тонкое лицо, большие, чуть раскосые газа, недлинные чёрные волосы, чуть прикрывающие красивые остроконечные уши. Он был одет так элегантно, что все пооткрывали рты. Его посадили со мной, что примечательно.
Первые пару дней он не говорил со мной. Потом попросил ластик, спросил время (дядя подарил мне большие дорогие часы). И я понял, что он испытывает ко мне определённую симпатию. Постепенно мы сильно сдружились. Да так, что когда я уезжал на лето в Майами, он плакал.

За то лето все сильно изменились. За три месяца на море я вырос больше чем на десять сантиметров, повзрослел. Море обтесало моё тело, предав ему необычную силу. Теперь я мог поднять любую девушку, которая была легче меня. Дядя нанял людей, которые сделали всё, чтобы мои волосы стали лучше. В последний день моего пребывания в Майами они сделали мне очень красивую стрижку. Я сгорал от нетерпения показаться Кевину.
Но он не появился ни первого сентября, ни второго. Пришёл он только через три недели, всклокоченный, с синяками под глазами. Таким я его никогда не видел. Волосы у него были грязными и лохматыми, кожа лоснилась, а одежда пахла потом. Едва увидев меня, он бросился ко мне, крепко обнял и заплакал. Я прижал его к себе, провёл в туалет, заставил умыться. Немного придя в себя, он произнёс:
- Моих родителей убили. Я прятался от полиции. Теперь я должен найти себе дом, иначе меня отправят в приют.
- А почему ты обращаешься ко мне? – медленно спросил я, чувствуя, как сердце сжимается в ледяной комочек.
- Потому что, - Кевин посмотрел на моё отражение в зеркале, потом обернулся, положил руки мне на плечи, - я люблю тебя.
Моё сердце сладко дрогнуло и растворилось, и стало легко и светло, словно я умер и попал в Рай.
- Я тоже. Кев, о, Кев! – притянул его к себе за талию. – Я так давно тебя люблю!
- Леся…

Дядя очень внимательно выслушал нас с Кевином, посмотрел, как он держит меня за руку, подумал и кивнул.
Через две недели Кев стал моим кузеном, по документам, конечно. В тот же день мама собрала семейный совет: папу, дядю, меня, Кевина и бабушку.
- Ну, что скажите? Что думаете об отношениях Кевина с Леголасом? – спросила она.
- Я против! – завопил папа. – Сначала твой братишка, потом наш сын. Кошмар!
- Это его выбор, я не буду стоять на их пути, - улыбнулась бабушка.
- Я люблю Ласа, и буду с ним до конца, - сказал дядя.
Кевин красноречиво сжал мою руку, лежавшую на столе.
Папа не выдержал такого удара и ушёл из семьи. Но это была незначительная потеря – дядя зарабатывал очень много.

Мы с Кевином спали в одной постели. У нас не хватало духу заниматься любовью, и потому родители были за нас спокойны. Обычно я засыпал, лёжа у него на груди, крепко обняв его за шею. Когда было совсем холодно, я грел его дыханием и поцелуями.
Мы вместе делали уроки и очень любили сидеть у камина в одном кресле и целоваться. Я испытывал к Кеву самые нежные и сильные чувства, которые только существует на земле. Я любил его всем сердцем. Любил его руки, горячие и нежные, его губы, гладкие, чуть припухшие от бесконечных поцелуев, его кожу, тонкую, словно шёлк, волосы, мягкие и послушные. Мы прокололи уши, и он обожал, когда я посасывал его серьгу и облизывал место прокола. Моя серёжка была выполнена в виде лотоса – его любимого цветка, а его – в виде тюльпана – моего.

Прошло несколько лет, мы окончили школу и поступили в колледж.
Именно тогда случилась первая беда.
Мы были на вечеринке, посвящённой началу учёбы. Ещё в школе я заметил, что быстро пьянею. Поэтому я решил ограничиться шоколадным коктейлем. Вдруг мне стало плохо: волна тошноты поднялась со дна желудка, руки похолодели, перед глазами всё поплыло. Я помню, как Кевин, болтавший с одногруппницей, в два прыжка оказался рядом со мной, помог сесть на пол, вызвал «скорую».
Меня сразу отправили в реанимацию, где, три часа спустя, объявили, что, скорее всего у меня диабет. Ещё через три дня эти опасения подтвердились. Мне прописали кучу таблеток и инсулин.
Кевин и так всё время был рядом со мной, а теперь и вовсе от меня не отходил ни на шаг. Его любовь предавала мне сил.

Когда мы закончили колледж, дядя купил нам квартиру. Он, в отличие от мамы, потакал всем моим желаниям и действительно желал мне счастья.
Войдя в квартиру, Кев злорадно улыбнулся, обнял меня за шею, начал целовать и гладить. Раньше мы уже были вместе, и не раз, но сейчас всё было по-другому. Он любил меня на диване, и мои стоны, казалось, были слышны на луне.
Утром меня разбудили крики снизу. Я выбрался из-под крепко спящего Кевина, подошёл к окну. Внизу стояла толпа парней с огромными крестами на груди, и кричали что-то. Увидев меня, один из парней прицельно запустил в пуленепробиваемое стекло яйцом. Я отшатнулся, задёрнул шторы, вернулся к дивану, сел на край. Кевин приподнял голову, улыбнулся:
- Что случилось, любовь моя? Что стряслось, ты такой пасмурный…
Он сел, обнял меня, стал целовать шею и затылок.
- Гомофобы, - отозвался я. – Местные моралы… Они нам не дадут жить. Придётся уехать, если мы хотим жить вместе.
- Леся, с тобой ничего не страшно!
С этими словами он вылез из постели, вышел в коридор. Я внимательно следил за ним до тех пор, пока мог видеть. Красавиц. Сейчас, без одежды, он казался ангелом, спустившимся на землю, чтобы быть со мной. С того самого седьмого класса он очень сильно вырос, вытянулся, похорошел до безумия. У него, как и у меня были короткие волосы, но смотрелись они роскошно: чёрные, гладкие. Длинные ноги, широкие сильные плечи… Ах, он не был женственен, отнюдь. Женщины оглядывались, когда мы шли по улице. Но резко и с призрением отворачивались, заметив, что он держит меня за талию.
Я громко судорожно вздохнул, когда снова увидел его. Он вернулся, пряча что-то за спиной, сел рядом со мной.
- Прежде чем решить, что делать с этими гомофобами, я хочу кое о чём спросить тебя, - сказал он тихим торжественным голосом.
Потом он спустился на пол, встал на одно колено, развернул ладонь. На ней стояла маленькая коробочка. Я взвизгнул от неожиданности. Кольцо! Маленькое золотое колечко-спиралька с аквамарином – камнем влюблённых.
- Ой, Кев… - я не выдержал, схватил его за шею и повалил на ковёр. – Господи, Кевин… Любовь моя!
Остальные слова выветрились из головы. Он как-то изловчился и нацепил кольцо мне на палец. Вдруг раздался телефонные звонок. Кевин выбрался из-под меня, взял трубку, а я лёг на спину и стал рассматривать колечко.
- Эй, Леся, это твой дядя! – крикнул Кевин.
Я встал, натянул-таки брюки, подошёл к телефонному столику.
- Включи громкую связь, - попросил я, протянул Кевину его джинсы.
Он ненавидел одежду, хотя умел выглядеть потрясающе. Слова «брюки» для него было синонимом слова «виселица». Едва переступив порог дома, он переодевался в просторный халат персикового цвета – единственное препятствие между воздухом и его нежной кожи.
- Пожалуйста, сделай лицо попроще, - прошептал я, прежде его палец опустился на кнопку.
- Говори, Элтон, - выдохнул Кевин, сел на кресло, я устроился у него на коленях.
- Как вам квартирка? – голос дяди смеялся.
- Ничего… - отозвался я. – Хороших же ты нам соседей нашёл! Гомофобы-аморалы! Не успели мы въехать, а они уже всё разнюхали! Что ты наделал!?
- Хм…
- Элтон, ты оглох? Или ты забираешь нас отсюда, или мы подаём объявление о продаже квартиры!
«Элтон». Это имя дядя придумал ещё во времена молодых людей с накрашенными ресницами. Сейчас он – уважаемый человек. В отличие от сера МакКартни, он имеет привилегию не вставать в присутствии королевы Англии. Он – идол для многих Других, как он называет нас.
Другие – говорил он – отличаются от Них не только сексуальными предпочтениями, но жизнью и мироощущением, как таковыми. Другие – это те, кому не безразличны Остальные, Другого всегда видно в Толпе. Он не ярче, не хуже и не лучше, его просто видно. Как нас с Кевом. Его красота, освещающая и меня и всё вокруг. Но не только. Мы оба получили образование ветеринарных врачей, и, если бы любимая кошечка любого из этих подонком, боящихся и презирающих нас, заболела, мы пришли бы на помощь, не думая о последствиях. Вот так-то…
- Куда вы хотите переехать? – спросил дядя, помолчав.
- К тебя, наверно… - прошептал я.
- Исключено! У меня свои заморочки…
- Гастроли?
- Нет… Кое-что посерьёзнее. Простите меня, мальчики. Я сейчас позвоню кому надо, скажу, чтобы вас устроили как можно ближе ко мне…
Ну вот… и у дяди, наконец, кто-то появился. Мужчина, женщина, не имеет значение. Не Других много среди нас, а нас много среди Других.
- Ты как? – Кевина насторожила моя сосредоточенность. – Не пора колоть лекарство?
- Нет. Может пойдём пройдёмся? Поехали в Национальный парк, я возьму инсулин с собой… Пошли?
Я обожаю смотреть на моего ангела. Плавные, текучие движения, ласковый взгляд, спокойная улыбка. Иногда я вскакиваю по ночами от кошмарных снов. Он быстро просыпается, гладит меня по голове и шепчет: «Тише, Леся, тише, любовь моя. Я здесь, я рядом, что стряслось?». И я рассказываю ему всё. Он крепко обнимает меня, забрасывает ногу на бедро, притягивает меня к себе, целует, и я засыпаю в его объятьях. Я так его люблю!
Сейчас, быстро натянув тонкий свитер и зашнуровав ботинки, я сидел на пуфе в прихожей и смотрел, любовался, пожирал глазами стоящего перед зеркалом Кевина. Он знал, что я смотрю на него и, потому одевался крайне медленно. Стриптиз наоборот – его любимое развлечение. Сначала чёрные джинсы, настолько узкие, что облегают каждую впадинку его мускулистых ног; потом футболку без рукавов. Я застонал.
- Надоело ждать, котёнок? – засмеялся он. – Иди умойся, у тебя на щеках пятна.
- Одевайся быстрее! – выдохнул я. – А то меня действительно на долго не хватит!
Мы шли по дорожкам парка, держась за руки. Мне было хорошо.
- Кев, ты как? – я попробовал заглянуть в его глаза. – Алло, любимый, ты где?
- Сам не знаю… Лесь, можно тебя спросить, только очень серьёзно? – я кивнул. Мы остановились и сели на лавочку под вечнозелёным кипарисом. Он долго молчал, собираясь с мыслями. – Леся… Я… В общем, ты меня ревнуешь?
- Нет, - ответил я, чувствуя, как сердце упало в желудок.
- Ты знаешь, что я сплю и вижу, как изменить тебе?
- Нет, - мой голос упал до шёпота.
- Мы должны расстаться, пока не поздно…
- Да… - я отпрянул от него и разрыдался, закрыв лицо руками.
Кевин встал и ушёл.
Я лёг на скамейку и расплакался, а потом уснул тяжёлым глубоким сном.

Как не странно, я проснулся от чувства, что кто-то аккуратно положил что-то мне на грудь, сел рядом, положив мою голову себе на колени. Я потянулся и медленно открыл глаза. Моя голова покоилась на коленях Кевина. Он вернулся. На груди лежат семь алых роз. Улыбаюсь, и вдруг берёт зло. Я вскочил и не придумал ничего лучшего, чем огреть Кева его же розами по руке.
- Тварь! Обманщик! Урод! – завопил я. – Как ты посмел!?
- Мне нужен был благовидный предлог, чтобы удалиться. Не скажу же я, что пошёл за букетом для моего самого любимого существа…
Я стиснул зубы и снова ударил его… На сей раз шип попал не по защищённой плащом руке, а по нежной беззащитной коже лица. Я вскрикнул от ужаса, отбросил переломанные цветы в сторону, упал на колени перед ним. Кровь текла по его щеке, мешаясь с прыснувшими слезами.
- Прости, прости, прости… - шептал я, собирая кровь своим носовым платком. – Я не хотел, не хотел…
Я боюсь, что он до сих пор не простил меня за это. Во всяком случае, тогда он встал, поднял меня под локоть и молча отвёл домой.

На следующий день позвонил дядя и сказал, что мы можем перебраться в Новую Англию, к самому морю, в двух шагах от его виллы. И мы переехали.
Квартира была огромный. Дядя позаботился обо всём вплоть до количества диванов, кроватей и кресел. Я был так счастлив, что просто не мог сдерживаться: толкнул Кева на кровать. И под ласками и страстью была похоронена наша недавняя ссора.

А ещё через день случилось самое страшное… САМОЕ СТРАШНОЕ.
Насвистывая что-то, я шёл от дяди. В одной руке – пакет с продуктами, в другой – с книжками по игре на рояле (я всегда мечтал когда-нибудь, хоть один раз, выступить вместе с дядей на одной сцене). Я думал о том, что приготовлю на ужин, какой фильм мы будем смотреть вечером…
Свара. Выстрел… Вскрик… КЕВ!!!
Книжки полетели в одну сторону, продукты – в другую. Я в два прыжка оказался на нашем пятом этаже. Парень в чёрной маске стоял над истекающем кровью Кевином. В руке он держал пистолет.
- Л-леся… - прошептал Кевин.
Преступник обернулся, подпрыгнул на месте и бросился на меня. Я, не имея ни малейших навыков рукопашного боя, обезоружил его, он хотел бежать вниз - я перегородил дорогу – бросился наверх. Я гнал его до самой крыши. Семь этажей, это вам не стог сена.
- Стой! Я прыгну! – крикнул он, остановившись у самого края.
- Валяй! – крикнул я.
И он прыгнул. Я подбежал к краю, но увидел только чёрно-красное пятно на земле.
Забежав в квартиру, я набрал дрожащими пальцами 911.
- Мой… друг… - пробормотал я, - пулевое ранение в живот… скорее…
Продиктовав адрес и повесив трубку, я выбежал на лестничную клетку, уложил Кева на спину, встал на колени рядом с ним, положил его голову себе на колени. Я не помню, что я говорил ему, как успокаивал… Я прекрасно помню, что говорил он:
- Леся, Лесенька, милый, любовь моя… Не бросай меня, не уходи… Я люблю тебя, люблю, люблю, люблю… - Он гладил меня по голове, пачкая волосы кровью. – Котёнок мой рыженький… милый…
Когда приехали врачи, он был уже без сознания. Меня не пустили в машину вместе с ним.
- Вам позвонят, - сказал врач.

Позвонили. Через три бесконечных часа, которые я просидел на ступеньках, сдавливая виски, надеясь, что всё будет хорошо…
- Элтон Дуайт? Ваш друг умер пол час назад.
Умер.
Я положил трубку, лёг на диван, закрыл глаза. У меня не было сил даже плакать.
Через какое-то время ко мне вернулась способность соображать. Я вколол себе инсулин, вытащил из холодильника бутылку виски, которое мы держали на всякий случай, лёг на диван, сделал несколько глотков, подтянул телефон, позвонил дяде.
Когда он приехал, я уже лишился чувств и нёсся к инсулиновой коме – блаженному состоянию на гране смерти…

Инсулин вколол лично дядя. За его спиной стояли двое врачей.
- Зачем? – спросил я шёпотом. – Кевина больше нет… Меня тоже не должно быть…
- Дурень! – сообщил он. – Ты маме нужен, мне… Ты знаешь, что ей плохо стало, когда она узнала, что ты решил с собой покончить? Я не знал, куда бежать. Ты не должен был так поступать! – Он схватил меня за руку. – Не должен!!!
Потом меня увезли в больницу.

Я всё-таки сыграл на одной сцене с дядей, после чего стал его секретарём.
Недавно он женился на хорошем человеке, но лишним в этом доме я не стал. Но Кевина нет, и никого им не заменишь.
А как же я его любил!


Гамбит	История	Кто есть кто	Галерея	Ссылки	Разное	Фанатское чтиво	Контакты